В августе 2020 года Татьяну Орлову, дочь основателя Банка Возрождения Дмитрия Орлова, назначили и. о. председателя правления банка МФК. В интервью Forbes Woman она рассказала, почему ей пришлось продать семейный бизнес после смерти отца и как потом она заново строила свою карьеру в банковском секторе​.

Пять лет назад Татьяна Орлова унаследовала 37% банка «Возрождение» после смерти отца Дмитрия Орлова. Ей было 27 лет, и она не была готова взять управление банком в свои руки — владельцами стали братья Ананьевы. Орлова же с состоянием $75 млн в 2016 году вошла в список Forbes богатейших женщин России. Набравшись опыта, она решила снова попробовать себя в роли акционера банка и в марте 2020-го стала владельцем 35% банка МФК Михаила Прохорова, который входил в круг людей, близких к ее отцу, и в свое время помогал продавать «Возрождение». В августе 2020 года Орлову назначили и. о. председателя правления банка МФК.​

Татьяна Орлова впервые рассказала Forbes Woman, что пережила в те дни, когда семейное дело пришлось продать посторонним людям, и как это помогло ей в конце концов найти свой путь в жизни. ​

— Татьяна, вы в очень юном возрасте начали работать в банке отца. Это был ваш осознанный выбор — пойти в финансовую сферу?​

— На самом деле в первый раз идея стать банкиром ко мне пришла лет в пять. Я просто росла в такой семье, где все закончили Финансовую академию, и дома часто собиралась компания друзей родителей — тоже, как правило, выпускников, связанных с финансовым сектором и банковской системой. С детства слышишь разговоры про экономику — вот и модель для подражания. Помню, как меня маленькую приводили к папе на работу, а там все так серьезно, интересно — начинаешь играть в банкира. Хотя, конечно, был у меня период, когда я мечтала стать водителем-дальнобойщиком: брала табуретку и делала вид, что кручу руль. Но в какой-то момент передумала, хотя машину я вожу весьма неплохо. 

— То есть такая серьезная профессия для вас с детства имела веселый и романтический флер?​

— Финансисты на самом деле очень позитивные люди. Они приходили к нам в гости, хорошо помню, что атмосфера всегда была позитивная и радостная, анекдоты рассказывали, песни пели, даже стихи декламировали. Приходила ректор Финансовой академии Алла Георгиевна Грязнова, спрашивала меня: «Ну что, Танечка? Ты уже готова поступать в академию?» Все смеялись, я гордо отвечала: «Конечно!» Папа близко дружил со многими крупными представителями отрасли. Во многом их труд до сих пор основа финансового сектора нашей страны, и я очень горжусь, что, будучи ребенком, хотя бы косвенно, бегая под столом, соприкасалась с большим количеством великих в своих делах людей. ​

Вся атмосфера очень настраивала на то, чтобы выбрать этот вектор развития. Конечно, в подростковом возрасте у меня были метания — я захотела стать режиссером (тоже руководящая должность, заметьте). Но папа считал, что в любом случае надо сначала получить базовое экономическое образование, и я очень благодарна своим родителям за то, что в наших отношениях у них было достаточно авторитета, чтобы я к ним прислушалась. Я не думаю, что в 16 лет ребенок может самостоятельно принять такое серьезное решение, как выбор профессии. Это действительно сложно, когда у тебя нет опыта и просто кажется, что впереди большая жизнь неограниченных возможностей. Хотя я действительно мечтала о своей работе с детства. Однажды, я еще маленькая была, к папе пришли журналисты, снимали всю семью для какого-то интервью, и меня спросили, кем я хочу стать. Я сказала: «Президентом банка». У детей нет ограничений в мечтах, и именно они ведут нас к правильным результатам в будущем. ​

— У вас дома как-то культивировалась идея, что вы с братом — наследники семейного бизнеса? 

— Я бы не сказала, что нам кто-то так говорил. По крайней мере мне не говорили, а мой брат намного старше, поэтому, когда я вступила в осознанный возраст, он уже учился в Финансовой академии, а затем он работал в банковском секторе, и банке «Возрождение» в частности. Конечно, определенная модель будущего задавалась, но я не помню, чтобы это было насильно. Я думаю, если в семье гармоничные отношения, тебе становится интересным и семейное дело. Мне привили с детства понимание, что нужно работать и развиваться. Мне никогда не хотелось все бросить и уйти в творчество. ​

Я быстро поняла, что мне в банке работать нравится. Я вышла на практику сразу после института. Благодаря папе, конечно, получила отличную основу — по его требованию в каждом подразделении я проработала по месяцу. И в том числе в канцелярии и кол-центре. Этот опыт дал мне хорошую базу и понимание банка как цельной структуры. Каким бы направлением ты ни занимался, в итоге это огромный живой организм, и в процессы вовлечены сотрудники на всех уровнях. Например, в кол-центре я консультировала людей по розничным кредитам. ​

— И как продать человеку кредит?

 — Очень просто! Человек обычно сам хочет кредит. Важно другое — продать кредит правильному человеку. У меня даже были случаи, когда пытались знакомиться, пока я ответственно рассказывала про услуги банка, представляете? «Девушка, у вас такой приятный голос». Меня хвалила начальница и даже под конец разрешила обучать новых сотрудниц..​​

Дальше я хотела развиваться в корпоративном бизнесе, потому что папа начинал карьеру кредитным специалистом по юридическим лицам. На мой взгляд, это направление очень интересно тем, что, общаясь с клиентами, ты погружаешься в то, чем они занимаются. И каждый раз видишь разные отрасли, разные бизнес-модели. Я до сих пор считаю, что в этом состоит уникальность работы в банке: ты можешь благодаря корпоративным клиентам частично узнать специфику каждого бизнеса изнутри. Я ездила на заводы, смотрела производство. Мне страшно нравятся металлургические заводы, помню первую такую поездку, так увлеклась наблюдениями за процессом плавки металла — меня почти ловили, чтобы не нырнула туда через ограждение. Когда общаешься с собственниками, часто приходит ощущение, что вот у него точно выстрелит — столько энергии, энтузиазма, погружения в процессы. Хотя, конечно, на одни только такие ощущения в работе лучше не опираться. Цифры иногда приземляют твое вдохновение, возвращая к тому, что важно продать кредит правильному человеку. ​

«Статус «дочь своего отца» у нас еще нужно было заслужить. Я вообще всю жизнь иду и развиваюсь с мыслью о том, заслуживаю ли я этого звания»​


— 
Как развивалась ваша карьера в первые годы работы в банке? Трудно ли было отстаивать свой профессионализм и авторитет там, где руководителем был ваш отец?

— Это такая сложная и интересная история, где всегда ходишь по тонкой грани. С одной стороны, все, безусловно, немного заискивают, потому что боятся, при этом априори вешают на тебя ярлык, что ты «дочка» (не факт, что умная) и пришла тут «якобы работать», — ну сами понимаете. С другой — я по этим коридорам бегала с 6–7 лет, многие руководители меня знали с детства и со временем, видя мой искренний интерес, наоборот, с такой слегка родственной заботой старались указать на ошибки, направить на правильные пути решения, а потом радовались, когда получалось. ​

Важно, что у папы был очень правильный подход. Он к своим детям всегда относился строже и критичнее, чем к остальным сотрудникам. Он поощрял желание развиваться самостоятельно, ставить себе цели, добиваться, учиться не только на победах, но и поражениях, чтобы быть достойной единицей внутри структуры. Статус «дочь своего отца» у нас еще нужно было заслужить. Я вообще всю жизнь иду и развиваюсь с мыслью о том, заслуживаю ли я этого звания. В итоге достаточно быстро у меня сложились теплые отношения с коллективом, коллеги быстро поняли, что у меня нет задачи рассказывать отцу за семейным ужином, кто на сколько опоздал на работу или не доволен политикой начальства. Со временем пришло и заслуженное уважение. Это, безусловно, было комфортное место работы.​

Я понимала, конечно, что работаю в тепличных условиях — в месте, где никто меня не может обидеть, где у меня есть все возможности спокойно развиваться. И я старалась выжать из этого максимум. Потом, уже столкнувшись с более суровой реальностью, я поняла, что все люди разные и надо помнить, что выводы о них лучше делать не по словам и улыбке, а по реальным показательным поступкам. Это тоже важный для меня этап, потому что на пути становления себя как сильной личности ты должен проходить через разные ситуации.

— Что происходило с вами в 2015 году, когда после ухода вашего отца пришлось продать банк «Возрождение» братьям Ананьевым?​

— Смерть папы стала для всех серьезным испытанием. Это была трагедия для всего банка. Это была потеря не только сильного руководителя, но и человека, который для многих не раз служил поддержкой и опорой. Для него это была семья. Банк был как его «третий ребенок». Он очень много сделал для своих сотрудников — многие у нас работали семьями и даже поколениями. Я прекрасно помню тот день, когда мы объявляли сотрудникам, что папа умер. Люди плакали. Но потом нужно было постепенно возвращаться к работе — это же банк, серьезная структура. Поэтому пришлось искать пути решения самых разных вопросов. И главной задачей был поиск нового руководителя. ​

— Вы не были готовы взять управление на себя?

— Нужно трезво себя оценивать: я объективно была еще слишком маленькая, не столько даже по возрасту, сколько по психоэмоциональному развитию. Ну и, конечно же, в профессиональном плане. Все приходит со временем, нужно пройти определенные этапы в карьере, сталкиваться со сложными задачами, решать их, накапливать опыт, который сможет служить для тебя твердой базой. ​

— С кем вы советовались в этой ситуации, к кому обращались за помощью? Насколько известно из прессы, в сделке с Ананьевыми вам помогал Михаил Прохоров. ​

— В непростых жизненных ситуациях наиболее ярко видно людей. Мне повезло, и со мной оказались рядом друзья и наставники, благодаря которым были сделаны правильные шаги. Я была еще достаточно молода, и на фоне стресса от потери очень близкого человека их поддержка была для меня ключевой для удержания ситуации. Естественно, сразу после папиной смерти начались разговоры о продаже. Потому что банк с сильной филиальной сетью на территории Московской области был интересен многим. Эти разговоры шли еще при папе, но для него это было эмоционально достаточно сложным решением, хотя еще давно обсуждалась сделка по продаже иностранному банку за очень крупную сумму. Не все в этой жизни про деньги. «Возрождение» — это дело его жизни. ​

«Я не могла тогда просто так прийти и сказать:  «Я вот унаследовала банк, у меня папа был банкир». Так не работает»​


— А вариант поставить какого-то сильного менеджера вы не рассматривали?​

— Вы знаете, сейчас я понимаю, что после потери такого сильного лидера для банка нужен был в тот момент новый виток истории. Вокруг было много разговоров про дальнейшие пути развития, необходимость укрупнения. Ананьевы оказались просто быстрее, начав в какой-то момент скупать акции, в том числе с рынка, и пришлось в итоге договариваться, что тоже имело свои сложности. Как раз на этом этапе ключевую роль оказала поддержка Михаила Дмитриевича, который помогал с переговорами. На самом деле все случилось очень быстро: папа в декабре умер, а уже в августе следующего года прошла сделка. ​

В итоге все сложилось правильно, хотя в моменте было, конечно, тяжело, разного рода эмоции, переживания. Казалось: за день проживаешь год. ​

Время еще такое было своеобразное. ЦБ стал вести более жесткую политику, прошло подряд несколько отзывов лицензий у достаточно крупных банков, начали внедрять механизм санации. В принципе у «Возрождения» не было причин для беспокойства, сейчас, возможно, я бы могла по-другому оценить всю картину — но всему свое время. ​

— То есть сейчас вы бы взяли руководство банком на себя?​

— С моим сегодняшним опытом, пониманием процессов, с наработанным кругом собственных связей — да. Потому что такие вещи — они по наследству не передаются. Ты должен сам себя выстроить, ты должен сам найти свое место. Заслужить уважение коллег из банковского сектора. Я не могла тогда просто так прийти и сказать:  «Я вот унаследовала банк, у меня папа был банкир». Так не работает. ​

На эмоциональном уровне, конечно, это было мне тяжело, я переживала, что банк продается. Потому что это было папино дело. Я только потеряла папу, у меня была слишком сильная психологическая связка этих двух событий. Но с рациональной точки зрения сейчас я понимаю, что это правильно. Это был выход в деньги, это была хорошая сделка.​

— Что с вами происходило дальше? Вы получили деньги, но не «сели» на них, как делают многие наследницы больших капиталов, а пошли работать в другой банк, стали инвестировать в довольно рискованные проекты. Почему?​

— На самом деле я как банкир консервативна. Кеш я берегу, но помню о том, что здоровая диверсификация тоже имеет право на существование. Если хочешь зарабатывать и развиваться, то инвестировать необходимо, если проект в чем-то более рискованный, то и потенциал у него на большую доходность. Нужно помнить про баланс. ​

Но главное, я пошла работать в Транскапиталбанк как сотрудник. Я познакомилась на одном мероприятии с тогдашним зампредом, он в какой-то момент обозначил, что ищут сотрудников на определенные должности, и спросил, нет ли кандидатов из «Возрождения», кому интересно. Ну я посоветовала нескольких и потом и себя попросила рассмотреть. Тоже чем не кандидат? В итоге все сложилось. Председатель правления, она же и основной акционер, в первый день на меня посмотрела немного скептически, хоть и с любопытством: зачем вроде это надо. Меня сделали советником, посадили в другое здание даже, и начался мой новый карьерный путь уже в других условиях. Потом постепенно ситуация менялась — я боролась и доказывала, что могу хорошо работать. Потом меня повысили — и я ощущала, что это заслуженно. Это было очень важно для меня, я этому повышению радовалась больше, чем в «Возрождении». ​

 

— А зачем вы рискуете своим капиталом, покупая доли часто в проблемных банках? Многие эксперты крайне пессимистично оценивают банковский сектор в целом. ​

— Потому что, когда «не свое», нет столько энтузиазма. Банки же покупаешь не для того, чтобы сразу перепродать. Это не такой сектор бизнеса, где ты купил долю для того, чтобы перепродать с прибылью. Если ты туда заходишь, то принимаешь сознательное решение стать частью бизнеса. Конечно, я не могу сказать, что сейчас подъем в банковском секторе, скорее это время ждать и смотреть по сторонам. Любой кризис рождает возможности. Главное — дождаться удачного времени, которое позволит себя реализовать в правильно выбранной нише. ​

— Почему вы приняли решение зайти в МФК Михаила Прохорова ? Чем вы там сейчас занимаетесь?

Это отдельный этап, когда ты находишься в другом статусе, акционера. Учит тебя более глобально смотреть на вещи, не в разрезе одного бизнес-направления, а как на единую структуру, задача которой — развиваться и приносить прибыль, а наша как акционеров — правильно определить стратегию. 

Я там сейчас и. о. председателя правления, поэтому касаюсь всех направлений бизнеса. ​

— А эту долю вы за сколько купили? По оценкам, около 2 млрд рублей, это так?​

— Я не буду раскрывать цифры, потому что это конфиденциальная информация. Я приняла это решение потому, что мне нравится управлять бизнесом, который я считаю своим. Наемным менеджером тоже быть интересно, но я, можно сказать, с рождения была скорее в статусе собственника. Если ты финансово участвуешь в бизнесе, у тебя другой уровень ответственности. Я, конечно, была в статусе собственника в «Возрождении», но это перешло по наследству. А сейчас я собственник, потому что это мое осознанное, профессиональное решение. ​

— У вас же действительно могла сложиться при других обстоятельствах такая карьера, которая довела бы вас к сегодняшнему дню до статуса владельца собственного банка «Возрождение» — по наследству. Но вам пришлось практически заново строить карьеру уже в других организациях. Для вас важно было доказать самой себе, что вы можете?​

— С точки зрения моего развития это скорее плюс. Что бы мы ни говорили, если ты работаешь в структуре, которой руководит или владеет твой родственник, тем более отец, то условия будут более комфортными. Чтобы стать профессионалом, нужно пройти и преодолеть стрессовые ситуации. Научиться справляться со страхами, поражениями, не бояться начинать заново и, несмотря ни на что, идти дальше. ​

— Когда в 2018 году «Возрождение» выставили на продажу, вам не захотелось его выкупить?​

— На эмоциональном уровне, конечно. Я сразу подумала: надо искать способ зайти. К счастью, это не так просто. ​

— Почему к счастью?​

— Потому что с возрастом и опытом ты учишься отделять эмоциональное от рационального. Потому что это крупный банк, один туда не зай-дешь. Это ответственность. Вы же понимаете, что владеть банком — это ответственность перед людьми, которые там обслуживаются, держат свои деньги, строят бизнес. Ты должен иметь возможность докапитализировать банк, если возникает такая необходимость. Это серьезные вложения, нужно оценивать и готовность к ним, и масштабы. Но я рада, что банк до сих пор не переименовали. Уже два раза сменился собственник, но все складывается. ​

— У вас нет желания попробовать себя в госбанках — Сбербанке, ВТБ?​

— В госбанке, конечно, интересно. С точки зрения работы с корпоративными клиентами там большие возможности: хорошие ставки, широкая продуктовая линейка, постоянные инвестиции в технологии. Но там есть и свои минусы, и многие люди, которые в «госах» работают, мне в личных разговорах не раз высказывали свои сомнения. Знаете, везде кажется лучше, где нас нет. Но я люблю банковский сектор ровно потому, что мне всегда казалось: если ты в чем-то развиваешься, понимаешь и у тебя получается, не надо сильно метаться, нужно в этом развиваться и дальше. Но, конечно, какой-то более масштабный шаг в карьере мне бы хотелось сделать. При этом и перспективы того, что я буду заниматься чем-то совсем другим, я не отметаю. Если мне придет идея бизнеса, от которой я зажгусь, почему бы и нет?​

«Как минимум в Центральном банке у нас был и есть целый ряд великих женщин. Но в остальном, я думаю, с точки зрения борьбы за равноправие в нашей стране еще не готовы выйти на уровень Америки»​


— Как вы думаете, чем новое поколение людей, которые работают в банковском секторе, отличается от поколения вашего отца? Как вы сегодня, исходя из своего опыта, смотрите на то, что делал ваш папа в «Возрождении»? Вы уже можете это как-то критически и профессионально осмыслить?​

— Это было совсем другое время, и они делали великие дела. То поколение, по сути, создало банковскую систему страны, в которой мы работаем сейчас. Поэтому, я думаю, никто не может критически осмыслить то, что они делали. Я точно не имею на это права. Мой папа был настоящим банкиром, это было у него в крови. Люди до сих пор вспоминают его с глубоким уважением, да и успех банка говорил о нем лучше слов. ​

Чем мы отличаемся? Наверное, всем. Поменялась и окружающая бизнес-среда. Есть разные модели банков, успешные примеры активного развития розницы, в корпоративном бизнесе прослеживается тенденция работать с государственным сектором, в сегменте малого и среднего бизнеса появилось много программ господдержки. Можно много перечислять, но суть в том, что мы работаем уже в оформившейся системе. Да, выше конкуренция, больше вариативности стратегий, но это не с нуля. Это новые горизонты, которые уже осваивать нам, новому поколению банкиров.​

— Насколько вы вовлечены в работу банка как акционер? Остается ли у вас время на какие-то другие занятия, увлечения? Многие собственники банков пишут книги на досуге. ​

— Скажем так, книг я не пишу. Видимо, у меня пока не так хорошо с делегированием, как у некоторых собственников. Но если серьезно, то я операционный сотрудник, который обязан погружаться во все процессы. В мире есть разные примеры, но у нас в стране, на мой взгляд, акционер должен погружаться в деятельность своей структуры и любого бизнеса, потому что у нас нет системы, где топ-менеджер отрабатывает настолько хорошо и лояльно акционеру, что тот может закрыть глаза и писать книги. Я нахожусь внутри правления работающей структуры, поэтому не могу себе позволить не работать. Да я пока и не готова, мне это интересно, и я вращаюсь в кругу работающих друзей и знакомых. Важно иметь окружение, которое тебя держит в тонусе, расширяет горизонты мышления, чтобы, так скажем, в воздухе всегда парил легкий аромат амбициозности, ведущий к развитию. В конце концов я еще достаточно молодой человек для того, чтобы «уйти на пенсию».​

— Считается, что банковский сектор, с одной стороны, довольно комфортный с точки зрения построения женской карьеры — там равные зарплаты, много женщин на уровне управления среднего звена. С другой стороны, в руководстве банков и среди акционеров женщин крайне мало. Что вы думаете об этом? ​

— Напомню вам, что как минимум в Центральном банке у нас был и есть целый ряд великих женщин. Но в остальном, я думаю, с точки зрения борьбы за равноправие в нашей стране еще не готовы выйти на уровень Америки. В общем, в бизнес-среде женщин, конечно, меньше. Я сталкивалась с ситуациями, когда четко понимаешь, что есть мужской мир, в котором им легче договариваться в чем-то между собой: на футболе, за игрой в карты, гонках, рыбалках, курением сигар. Не говоря уже о бане, в которую все традиционно ходят, и ты только слышишь «ну как раз там и обсудим», понимая, что это уже без тебя. ​

При этом я вам хочу сказать, что ни одна женщина не конкурирует с другой так, как мужчина конкурирует с женщиной. Это правда. Есть такой тип мужчин, которые, видя, что ты сильная и в чем-то даже превосходишь его профессионально, начинают нарочито показывать, что они лучше. И, как правило, когда выделиться особо нечем, основное, что подчеркивается, — это то, что женщина излишне подвержена настроению, отвлечена на мысли о доме, раздражена из-за плохого самочувствия и т. д. Это, с одной стороны, даже смешно, а с другой — проблема для женщин. Потому что у тебя еще меньше прав на ошибку и проявление эмоций. ​

Наверное, многие сталкиваются с дилеммой: где та грань между тем, что ты ведешь себя «слишком по-женски» и, наоборот, «как мужик». Но агрессивно и радикально эти вопросы наше общество решать пока не готово. И как женщина ты в некоторые моменты на что-то закроешь глаза, в какие-то примешь ситуацию, улыбнешься. И сделаешь по-своему. Женская хитрость — она ведь тоже помогает. 

Но я считаю, что женщина и мужчина должны не конкурировать, а работать в тандеме, соединяя женскую гибкость и мужское рациональное мышления. Если обе личности сильные, это может быть очень удачным союзом в бизнесе.​​

— У вас есть сейчас ощущение, что вы уже себе доказали что-то важное? ​

— Я об этом думала недавно. У меня, конечно, было желание, как у любого человека, у которого рано умирает такой сильный и влиятельный отец, и он в профессиональной деятельности идет по его стопам, доказать, что мною можно гордиться. Важно на самом деле вовремя осознать, что родители и так гордятся своими детьми. И сейчас я считаю, что это не совсем правильная мотивация. Доказывать нужно только себе, что ты можешь сделать лучше, признавая при этом точки, в которых уже достиг успеха. ​

Источник: Forbes​